Мы каждый год заново переживаем события, произошедшие 2000 лет назад, события, которые и являются основой христианства. Для меня, как и для многих из нас, празднование Пасхи — это, прежде всего, переживание богослужения, в котором живо передаётся картина истинных Страданий Христа и Его Воскресения.
Да, именно Страданий Христа. Страстная неделя неотъемлемо связана с Пасхой. Без неё не было бы Воскресения Христова. Те малые дни, когда мы старались сердечно прилепиться ко Христу в самые Его земные дни, когда Он был особенно одинок, уже позади. Мы словно пробовали исправить то, что уже было. Тогда даже апостолы думали о земном, о приобщении к славе и просили у Спасителя разрешения сесть по правую и левую Его руку.
В Понедельник мы прочли об Иосифе, и ты в очередной раз понял и почувствовал, как опасна зависть и как велико целомудрие. Во Вторник Христос обличал книжников, а вместе с ними и тебя, потому что ты тоже втайне гордишься знанием и опытом и считаешь себя лучших всего прочего мира. В Среду Иуда спросил: «Что мне хотите дать, и я вам предам Его?». А в это время блудница, не боясь неоправданных трат, выльет на Тело Христа большой сосуд мира. И ты ужаснешься этой связи Священной истории с деньгами. Бес
ценный продается за стоимость простого раба, а куча денег тратится непрактично, из одной любви, и это угодно Богу. Ты ужаснулся, потому что «корень всех зол — сребролюбие», и кто дерзнет сказать, что этот корень не растет и в его душе?
Поэтому, в Четверг, когда апостолы, в ответ на Христово «один из вас предаст Меня», спрашивали в страхе: «Не я ли, Господи?», ты тоже спросишь, дрожа: «Не я ли?» Верить себе нельзя, и ты причастишься, по-особому чувствуя слова: «ни лобзания Тебе дам, яко Иуда».
В Пятницу ты плакал. И на Часах, и на выносе Плащаницы, и на Чине Погребения. Самая лучшая проповедь в этот день: «Плачьте, люди! Сегодня Он умер за нас!»
В Субботу было тихо-тихо. Потому что Он — во Гробе. Но душа Его в это время в аду сокрушает замки и запоры. Суббота — день выхода душ из плена и ада. Это уже Пасха, хоть и не все об этом знают. В тишине вечера Великой Субботы трепетно бьётся сердце в ожидании радости, с уверенностью, что она будет!
Члены синедриона просили у Пилата разрешения приставить стражу ко Гробу, объясняя это опасением, чтобы ученики Христа не похитили Его Тела. На самом деле это был тайный страх, что совершится чудо, это была попытка немощными человеческими силами воспрепятствовать Божественному промыслу и всемогуществу.
А теперь спускается тёмная палестинская ночь. Всё объято сном, на всём лежит покров ночной таинственной тишины и спокойствия. Вдали белеют стены Иерусалима. Спит Иерусалим. Спокойно почивают старейшины и первосвященники. Близится полночь. Дремлет стража у опечатанного гроба. Тишина и мрак.
Вход в пещеру еще закрыт огромным камнем, отвалить который смогут с трудом несколько человек. У тела Христа невидимо стоят ангелы, как воины у трона Царя. И, как последний вздох песен надгробных, звучит канон Великой Субботы «Волною морскою».
И в храме темно, чтобы мы почувствовали, что это ночь, когда нет обманчивого света, когда всё погружено в темноту, всё, казалось бы, соответствует тому мраку, что царит на земле. Это повторяется каждый год на протяжении тысячелетий, и мы идём в храм, когда ещё читаются Деяния.
И посередине — всё тот же гроб с мёртвым Страдальцем. И тихо раздаются всё те же печальные погребальные песни. Нам никто ничего не говорит и не объясняет: нет пропаганды, нет громких слов, нет утешений. Но мы и не ждём человеческих слов и доказательств, они всё равно никому и ничего не доказали. Мы верим и ждем, что Христос Воскреснет!
Это как раз тот момент в богослужении, когда все в храме молчит, когда не читают и не поют, когда мы все в ожидании того, что должно случится что-то очень и очень важное.
И вдруг Небесный свет воссиял над гробницей ярче, чем вспышки молний или огненный столп, который вел израильтян в пустыне. Это случилось сразу после полуночи. Совершилось чудо, которое Он возвещал в пророчествах и притчах своим ученикам. Свидетелями Воскресения были люди, далекие от ветхозаветной религии, совершенно не ожидавшие чуда у пещеры Гроба, — римские воины.
Стража в ужасе упала на землю, а затем, очнувшись, направилась в город искать первосвященников, чтобы рассказать о свершившемся чуде. Первосвященники прибегли к универсальному средству — взятке. Они заключили с воинами тайный договор: воины должны были сказать, что тело похитили ученики Иисуса Христа, а первосвященники, придя к Пилату с дарами по случаю прошедшего праздника, дать деньги сверх положенной суммы за прощение воинов.
Чудо свершилось, но мы этого еще не знаем. Но, вдруг, из-за закрытых Царских врат доносится, как бы издалека, негромкое пение: «Воскресение Твое, Христе Спасе, Ангели поют на небесех, и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити».
Пение нарастает и крепнет, отверзаются Царские врата, появляются фонарь, крест, колышутся хоругви, иконы, и в блистающих одеждах, словно небожители, выходят священнослужители.
Крестный ход движется через храм к выходу.
И вот мы выходим из храма со свечами в руках. Какой слабый, какой прерывистый этот свет! И как мало его в этом, во тьму погружённом, мире!
Незабываемые, трепетные мгновения. Крестный ход выходит из храма, сотни свечей загораются в руках у верениц людей и, под мелкий моросящий дождик обходит храм. Возможно, это самый чудный из крестных ходов.
Храм уже украшен и готов для службы, но всем нужно из него выйти. И двери нужно обязательно закрыть. Теперь в нашем сознании храм — это Живоносный Гроб Спасителя. А сами мы идём к нему, как некогда жёны-мироносицы.
Торжественный звон разливается в весеннем воздухе. Светящаяся процессия устремилась навстречу Солнцу Правды — Воскресшему Христу, она обходит храм и останавливается у дверей. Всё смолкает. Мы стоим перед закрытыми дверями точно так же, как когда-то очень давно женщины пришли ко гробу и спрашивали себя: Кто отвалит нам камень от двери гроба? — ибо камень этот был весьма большим.
Ведь апостолы и жены-мироносицы не знали еще о страже, охранявшей пещеру, они еще и не знали о свершившемся чуде. Тогда, как мы сейчас , они направились к Гробу Христа, чтобы возлить на Его тело миро, смешанное с их слезами.
И над нами сегодня всё тот же камень — камень неверия, камень мира, ни во что не верящего, мира, в котором торжествуют только сила и страх.
Кто пережил эту минуту молчания, сомнения и маловерия тут, у этой закрытой двери, перед этим вечным камнем, тот знает, о чём я говорю.
Привален камень, закрыта дверь, и пытается ветер погасить слабое пламя свечей… Что можем мы против этой всемирной черноты, всемирной пустоты, мы — маленькая кучка людей, никем не признанных, над верой которых смеётся и издевается мир?
Еще немного и сейчас случится самое важное, и мы переживём внезапный подземный удар, что сотрясает холм. С грохотом отваливается огромный камень. Блистающий, как молния, предстаёт пред стражей Ангел. Гроб пуст. Но мы этого еще не знаем…
И вот, сделалось великое землетрясение, ибо Ангел Господень, сошедший с небес, приступив, отвалил камень от двери гроба и сидел на нем. Мария Магдалина, подойдя ко Гробу, увидела огромный камень, отваленный от пещеры. Войдя во Гроб, встретила Ангела, сидящего у Гроба в знак того, что Небесный вестник ожидал ее. Вид Ангела походил на блеск молнии и пламя огня. Гроб был наполнен неземным светом. Ангел сказал Марии Магдалине и другим женам-мироносицам: «Что вы ищите живого среди мертвых? Христос Воскрес!»
И вот голос священника произносит только два слова, всё те же два слова: «Христос воскресе!».
Два слова! Ни объяснений, ни доказательств. Этот голос только сообщает и возвещает: Христос воскресе!»И чудо совершается, то же чудо, всегда то же. Несётся в ответ радостный возглас: Воистину воскресе! И принимает душа, принимает сердце эти два слова, как что-то самое глубокое и подлинное в нас. Отступают и эта ночь, и это молчание, и открывается дверь, и вступаем мы в ликование Пасхи, и узнаём несомненно и неопровержимо, что ещё раз, на наших глазах, совершилась победа. Победа над злом, победа над тьмой, над ненавистью, над страхом, победа над смертью. «Где твое, смерте, жало? Где твоя, аде, победа? Воскресе Христос, и жизнь жительствует…». И, как жены-мироносицы поспешили, как на крыльях, в Иерусалим, чтобы возвестить апостолам о Воскресении Христа из мертвых, так и мы теперь на весь мир кричим: Христос Воскрес!
Обман, самообман, выдумка, легенда, психоз? Но неужели обман и психоз могут продолжаться две тысячи лет? Неужели так ничтожен и слаб человек, что те же два слова могут снова и снова торжествовать в нём над всей этой лавиной объяснений и обличений, что направлена на него и льётся на него столетия?
Мы ничего не можем ни доказать, ни объяснить — не можем и не хотим. Но если есть на земле доказательство, то вот оно — пасхальная ночь, пасхальная радость, пасхальный свет.
Теперь, в полночь, после двенадцатого удара колокола, когда предстоятель громким голосом, едва позволяя душе вместе с голосом не вырваться из груди, скажет: «Слава Святей и Единосущней и Животворящей и Нераздельней Троице», — мы войдём в храм и наполним его светлую тишину ликованием. Через двери открытого и опустевшего Христового гроба мы входим в царство света и в радость его. Сам Царь, оставаясь до времени не видимым земному зрению, говорит входящим: «Добре, рабе благий и верный. Вниди в радость Господа Твоего».
Когда освящается храм, уже должно быть понятно, что он есть земное небо. Архиерей, неся в руках святые мощи, подходит в день освящения к закрытым вратам церкви, говоря: «Поднимитесь, двери вечные, и войдёт Царь славы!» Служители через закрытые врата спрашивают: «Кто сей Царь славы?», — на что слышат ответ святителя: «Господь сил, Он — Царь славы» (Пс. 23, 7-10).
Затем двери открываются, и святитель входит внутрь, чтобы молитвой, и помазанием мира, и последующим богослужением превратить земное сооружение в жилище Того, Кого не вмещает небо и небеса небес. Но то совершается раз в жизни. Пасха же радует человеческую душу ежегодно, давая вхождением в храм после крестного хода предощутить будущее вхождение в самое Небо.
В это Воскресенье ночью ты поймешь смысл жизни. Да-да, ни больше, ни меньше. У Жизни есть смысл и есть имя. Имя Жизни — Иисус Христос. Он жив, Он рядом, и если ты любишь Его, то слова заканчиваются.
Только потом эту ошеломительную радость нужно будет спрятать на донышко бездонной души, как главное сокровище, и выстраивать свою жизнь в соответствии с полученным опытом. Ты вкусил и видел, яко благ Господь. Теперь не пропускай воскресные дни без молитвы в храме, исполняй заповеди, молись искренно, замечай Его следы на пыльных путях повседневности.
И звучат глаголы поистине Божественные, принесенные с самого Неба, от Престола Божия, раскрывающие нам великую тайну бытия Божия, говорят о том, Кто был Сын Божий, Воскресший в эту Святую Ночь: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все через Него начало быть и без Него ничто не начало быть, что начало быть (Ин1, 1-3). И звучат эти слова на всю Вселенную, на разных языках мира…
Это точка опоры. Не упустить бы шанс. Кто выплакал душу на Страстной седмице и наполнился силой и пением на Светлой, тот на вопросы о смысле жизни улыбается теплой улыбкой, а глаза у него в это время искрятся.
В ту ночь оглянулась душа вокруг и увидела, что ночь — светлее дня, потому что таких же радостных, как она, душ вокруг — множество.
«Христос воскресе!» — «Воистину воскресе!». Храм сверкает, всё залито светом. Ныне вся исполнишася света, небо же и земля и преисподняя… Очистим чувствия и узрим… Христа блистающася.
Всё должно быть забыто: и разделение, и вражда. Воскресения день, и просветимся торжеством, и друг друга обымем, рцем: братие и ненавидящим нас простим вся Воскресением, и тако возопиим: Христос воскресе из мертвых…
И каждый день после службы нужно выходить на улицу, высоко подняв кресты и хоругви, чтобы с победным пением, под колокольный трезвон всколыхнуть пасхальным каноном Иоанна Дамаскина весенний воздух и окропить святой водой сияющие лица прихожан.
По материалам сайта http://pravsobor.kz