- МИР В ОЖИДАНИИ РОЖДЕСТВА…
С наступающим Рождеством тебя, брат и сестра моя!
А праздник все ближе и ближе и церковные песни уже видят грядущую к Вифлеему Деву, подготовляют к торжеству пастырей, собирают хоры ангелов, торопят от Персиды мудрецов Востока и ужасаются безумию Ирода, замышляющего убить Христа. Они уже полны предпраздневственного ликования и зовут к нему небо и землю… Найдется ли место около Его колыбели нам, бедным любовью, бессильными к своей слабой вере и решимости идти к Нему?
И как хочется сейчас оказаться там, в далеком, жарком Вифлееме, окунуться в прохладу святого вертепа и увидеть латинскую надпись на камне: «Здесь от Девы Марии родился Иисус Христос» — маленькую вмятину на камне – место Рождества Спасителя и надпись вокруг неё: «здесь Слово стало Плотью». И распластаться на этом месте, слиться ним, уйти в эту скалу, на которой лежал Младенец Христос, истаять, исчезнуть в порыве безграничной благодарности и волнующего трепетного благоговения. Душа немеет.
Мир без удержу шумит и спешит, и мы вместе с ним. Разве можно за этим шумом услышать тихий голос Бога? Уже сегодня я зайду в храм и тихо-тихо в нем постою. Тогда вновь на земле может случиться великое чудо, вновь Ангелы запоют славословие Родившемуся Христу. Только родится Спаситель уже не в далёком Вифлееме, а в моем сердце, в моей душе.
«И зачем ты, мой глупый малыш,
Нос прижимая к стеклу,
Сидишь в темноте и глядишь
В пустую морозную мглу?
Пойдем-ка со мною туда,
Где в комнате блещет звезда,
Где свечками яркими,
Шарами, подарками
Украшена елка в углу!»
«Нет, скоро на небе зажжется звезда.
Она приведет этой ночью сюда,
как только родится Христос
(Да-да, прямо в эти места!
Да-да, прямо в этот мороз!),
Восточных царей, премудрых волхвов,
Чтоб славить младенца Христа.
И я уже видел в окно пастухов!
Я знаю, где хлев! Я знаю, где вол!
А ослик по улице нашей прошел!»
Валентин Берестов.
Я – за настоящий праздник. Я – за ангельское пение, за коленопреклонение пастухов, за первую колыбельную Марии, за удивление Иосифа, за духовный смысл, сокрытый в подарках волхвов. Я – за веру Церкви и за саму Церковь, которую врата ада не одолеют. И значит, нужно «благовестить день от дня спасение Бога нашего».
Из столетия в столетие люди старались создать себе картину о том, каков их Бог. Из столетия в столетие вырастали порой грандиозные, глубоко волнующие душу образы Бога, каким мыслил Его человек. В этих образах воплощалось всё самое высокое, самое заветное и дивное, о чем мечтает человеческая душа. И этого Бога великого, всемогущего, торжествующего Бога, человек мог и помыслить и придумать.
Но того Бога, Который явился нам в Вифлеемских яслях, человек придумать не мог бы; этот Бог — не мечта, а трагическая реальность; Бога обнищавшего, Бога гонимого, Бога, опозоренного перед лицом всех людей; Бога, от Которого некоторым стыдно, потому что в Нем, по слову пророка Исаии, нет, будто, «красоты и величия», такого Бога человек не придумал бы себе; такой Бог мог только явиться, только Себя открыть людям.
И этого Бога мы сейчас встречаем в этой таинственной, трепетной, прозрачной зимней ночи. Бог непостижимый в Своем величии, Бог, сияние Которого слепит очи, рождается среди людей от Девы, от юной хрупкой отроковицы, которая так сумела поверить, так уйти, так углубиться в тайну неба, что Слово Божие стало реальностью земли…
Бог рождается, становится человеком для того, чтобы во всем быть нам подобным, чтобы понести на Себе всю тяжесть человеческой жизни, все последствия человеческого отступления от Бога, все следствия человеческой нелюбви, взаимной отчужденности и ненависти .
Всё горе земное ложится на Его плечи; и именно ради того, чтобы всё это понести, Он становится одним из нас.
Его рождение в Вифлеемской пещере — начало Его крестного пути; бессмертный — входит в область смерти и отдаётся во власть смерти; Он, Который стал человеком, потому что так возлюбил созданный Им мир, что Собой пожертвовал, чтоб этот мир вернулся к радости своей; Он, Который есть любовь, ставшая плотью, будет встречен сначала холодной безразличностью, затем нарастающим отчуждением, ненавистью; будет отвержен, изгнан, убит…
Вот какой Бог нам открывается, и такого Бога, поистине, человек придумать не мог, ибо такого Бога он себе и не мог пожелать, потому что Господь не только Сам Себя таким являет, но Он требует от каждого из нас, чтоб мы именно такими, как Он, стали через любовь. (Митрополит Антоний Сурожский).
И вот поэтому 6 января — в Навечерие Рождества Христова, или Рождественский сочельник, — последний день Рождественского поста, — мы особенно готовим себя к этой встрече со Христом.
Конечно же, положа руку на сердце, признаемся себе, что не совсем хорошо провели мы этот пост, и вовсе не подготовили свое сердце к этой встрече.
Но у нас есть еще этот день — день уже полный загадочного явления Спасителя. День, когда мы можем отказаться от веселья, прийти в храм — упасть на колени к святому вертепу со своей тихой молитвой. Это день, когда должно умолкнуть все вокруг в ожидании прихода Младенца Христа.
Значению дня, как наивысшей ступени в подготовке к празднику, соответствует особая строгость поста. И этот день особо выделяется из всех дней подготовки к празднику. Из других двунадесятых праздников навечерие (сочельник) имеет только праздник Крещения Господня, по своему богослужебному строю во всем подобный Рождеству Христову. В этот последний день Рождественского поста и предпразднества, в канун праздника, 6 января, в богослужение включается ряд праздничных песнопений и чтений.
Само название (Сочельник) происходит, как полагают, от слова «сочиво» (то же, что «коливо» — вареные зерна риса или пшеницы).
Как приготовить сочиво и коливо читайте здесь.
Вкушать «сочиво», или «коливо», положено в канун праздника только после литургии, которая соединяется с вечерней. Таким образом, часть Сочельника проходит в полном неядении.
И эта традиция не вкушать пиши до первой вечерней звезды, связана с воспоминанием явлении звезды на Востоке (Мф.2:2), возвестившей о рождении Христа, однако уставом эта традиция не предписана.
Ужин в сочельник — особое событие Рождества. За стол садились с первой звездой, о появлении которой обычно сообщали дети, вбегая в дом с радостными криками. Если день был пасмурный, просто дожидались темноты и садились за стол после торжественной молитвы.
Стол накрывали белоснежной скатертью и расставляли на нем постные блюда (не разрешаеся вкушать рыбу). В память о яслях, в которых родился Иисус, на стол обязательно клали пучок свежего сена.
Перед самым началом трапезы хозяева дома затепляли лампаду у образов, ставили пред иконами восковые свечи, читали вслух молитвы, и затем все семейство принималось за трапезу.
Основными блюдами в Рождественский сочельник были кутья и взвар из яблок, груш, сливы, изюма, вишен и других плодов, сваренных в воде. Эти блюда имели символическое значение: кутья — неотъемлемая пища при похоронах и поминовении покойников, а взвар обыкновенно варится при рождении ребенка. Этими двумя блюдами наши предки соединяли воспоминание о рождении и смерти Спасителя.
Трапеза должна быть безалкогольной. Несмотря на то, что это был сугубо семейный праздник, считалось необходимым пригласить к столу одиноких знакомых, соседей, независимо от их вероисповедания. За стол усаживался каждый случайный гость, в том числе и нищий.
Существовало поверье, что в этот день в виде нищего может предстать Бог.
А еще в Рождественскую ночь на подоконник ставили большую свечу. Огонек в окошке свидетельствует о том, что в этом доме ждут Рождения Младенца Христа и Его Пречистую Матерь. И ровно в полночь хозяева и дети внимательно следили за огоньком свечи: считалось, что, если огонек свечи заколыхался, то Пресвятая Богородица зашла в этот дом, чему очень радовались все домочадцы.
Конечно, в православных традициях это нигде не прописано… но поздним вечером мы снова затеплим огонёк у окошка, и ровно в полночь мы почувствуем, что в наш дом пришла Радость.
С наступающим Рождеством тебя, брат и сестра моя!
Источник: //pravsobor.kz/