В этот день, в неделю седьмую по Пасхе, празднуем память первого собора, бывшего в Никее и 318 Богоносных отцов. Собор этот состоялся при императоре Константине Великом.
Тогда-то и начались события, связанные с Арием. Сей Арий происходил из Ливии. Этот Ария начал хулить Сына Божия, объявляя Его всего лишь творением Бога Отца. Самые неискушенные в богословии сердца встревожились вопросом: Кто спас нас? Существо сотворенное или Сам Творец, одетый в человеческую немощь? В кого и как мы верим?
Вопрос тем более жгучий, что только-только закончились гонения. Еще вокруг было много людей, потерпевших за Христа биения, гонения и мучения. И когда объявлен был собор, они пошли туда, чтобы их выжженные глазницы, их шрамы, их изувеченные тела были свидетельством того, что они страдали за Бога, а не за творение.
Собор был жарок и тяжел. Собор обнаружил одну сложнейшую проблему. А именно: умело жонглируя цитатами из Писания, еретики приводили множество аргументов в защиту своих мыслей. И они, и православные читали одни и те же тексты, но понимали их различно.
Чтобы объяснить православный смысл Писания, пришлось ввести в Символ веры слово, в самом Писании не содержащееся. Это слово – Единосущный. Оно ясно говорит о Христе, Каков Он в отношении к Отцу.
Именно на Никейском соборе был утвержден Символ веры — формула, передающая кратко христианские догматы. Там же был утвержден догмат о Троице: триединстве Бога-Отца, Бога-Сына и Бога-Духа Святого.
Никейский собор совершился, и Истина облеклась в слова. Облечь Истину в слова и стоять за Нее означает Истину исповедовать. Но ереси никуда не исчезли. Более того, ереси затем множились и разрастались, как многочисленные побеги от ядовитого корня.
Если раньше угрозу для Церкви представляли люди вообще не разделяющие веру и преследующие ее, то теперь начиналась длинная и тяжелая эпоха разномыслия о вере.
Теперь богословы взваливают на себя подвиг исповедничества. Веру апостольскую приходится глубоко исследовать, защищать, изъяснять. Отцы, способные на это, обрекаются временами на жизнь беглецов и скитальцев, поскольку они разумно хранят Православие, и за это их ищут убить.
Таков, к примеру, Великий Афанасий, который за сорок шесть лет своего епископства много раз на долгие годы покидал кафедру и скрывался от гонений и смерти. Друг египетских монахов, человек, на которого Антоний Великий видел сходящего Духа Божия, он был чаще беглецом, чем епископом в привычном понимании. Его слово ценилось православными так, что советовали в отсутствие бумаги записывать его мелом на одежде. Ради победоносной борьбы за Истину его именовали «Тринадцатый апостол».
Все сказанное относится не только к вопросу единосущия Отца и Сына. Сказанное относится ко многим вопросам веры и жизни. Просто Собор в Никее был первым событием в истории, когда Церкви пришлось совершить вселенское усилие и напрячь все интеллектуальные и духовные силы для противостояния искажению евангельского учения.
Полным покоем Церковь не наслаждалась никогда, не наслаждается она им и сейчас. Полный покой Церкви не оставлен и не заповедан.
И когда Церковь совершает подобные труды, то светлые лики Афанасия, Спиридона и прочих отцов Первого Собора встают перед ее глазами.
Кажется, это события, уже далекие от евангельских?.. Но мы еще вспомним тех, чьими трудами было сформировано четкое учение о Троичности Бога, важнейшее для христианства. Ведь впереди — великий праздник Пятидесятницы, иное название которого — Троица.